Широкий участок между Ладожским озером и Северным Ледовитым океаном представляет собой густую сеть озер, болот и лесов и перемещение крупных сил через эти глухие районы практически невозможно из-за их малонаселенности и крайне редких, плохих и узких дорог. Как свидетельствует весь опыт прошедших войн и Зимняя война это еще раз подтвердила, в глубь территории Финляндии войска могут проникнуть исключительно через Карельский перешеек. Побережье перешейка надежно прикрывали - со стороны Финского и Выборгского заливов сильнейшая линия береговой обороны, включавшая острова и доставшаяся в наследство от Российской империи, а со стороны Ладожского озера и на его островах финны построили мощные форты.
    Так что исход войны решался на Карельском перешейке взятием только в лоб «Линии Маннергейма». И никак иначе. Для сравнения Линию Мажино можно было обойти с севера, что и сделало бесполезными все многоэтажные бетонные коробки французов.
   «Не делайте того, чего хочет неприятель, единственно потому что он хочет этого; избегайте поля битвы, которое он обозрел, изучил, и еще более, на котором он укрепился и окопался» (Наполеон).
    Стокилометровая горловина между Финским заливом и Ладожским озером в оперативном отношении много уже - половину занимает водная система реки Вуокса, а большую часть остального пространства покрывают озерами, болотами, скалами и лесами. Сосредоточить здесь можно весьма ограниченный контингент войск.
    Извечная привычка полагаться «на авось», как и шапкозакидательство, видимо, присущи русскому характеру. Вплоть до окончания переговоров в середине ноября, РККА пребывала в двойственном положении: пойдут белофинны на уступки или не пойдут, начнутся боевые действия или нет. Вот и переходили границу советские дивизии отнюдь не в полной боевой готовности.Извечная привычка полагаться «на авось», как и шапкозакидательство, видимо, присущи русскому характеру. Вплоть до окончания переговоров в середине ноября, РККА пребывала в двойственном положении: пойдут белофинны на уступки или не пойдут, начнутся боевые действия или нет. Вот и переходили границу советские дивизии отнюдь не в полной боевой готовности.
    Напротив, финская армия уже с лета скрытно проводила мобилизацию и «перейдя Рубикон», усиленно готовилась к неизбежным боевым действиям. Благодаря ежегодным масштабным учениям, войска финнов отлично знали местность, расположение соседей, дороги и тропинки, подходы и отходы, наиболее удачные позиции для засад и размещения артиллерии. Дистанция стрельбы была ими до метра вымерена, еще и зарубки дальности на деревьях делали.
    Финские войска обладали всем необходимым, были прекрасно экипированы и вооружены отличного качества собственным стрелковым оружием, заметно превосходя в этом компоненте РККА.
    Идея «Великой Финляндии» и ненависть к рюсси - «животным, больше всего похожих на человека», придавала внутренний накал финской нации. С незапамятных времен не воевавшая самостоятельно, она со страстью предавалась парадам, учениям, военной атрибутике.
    Военному делу в отличие от нас финны учились самым что на есть настоящим образом. Начиналось с самого раннего возраста в «беличьих их» школах. После обязательной службы в армии вступление в одну из военизированных организаций. Там на ежегодных летних сборах, традиционно совмещённых с учениями армии, копали окопы, рвы, землянки, возводили надолбы и дзоты.
    Милитаристские и русофобские настроения буквально пронизывали жизнь страны. Их подогревали как военизированные прогерманские национал-шовинистические Шюцкор и Лотта Свярд (женская), так и многочисленные националистические (племенные) организации с лозунгом «Против дьявола и русских». Вся подготовка личного состава финской армии и населения страны, организация, тактика и вооружение были «заточены» на войну именно с русскими. Финская агентурная разведка хорошо поработала в мирное и располагала доскональными сведениями и о готовности РККА, и о ее боевой технике.
    Генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Командование РККА было уверено, что грядущая война быстро перерастет в классовую, гражданскую. Соответственно концепция позиционной войны по типу Первой мировой, прочно довлела над умами западных военных теоретиков. Финское командование во главе с Маннергеймом неуклонно следовали господствующей тогда французской военной доктрине - когда оборона сильнее атаки, вражеские войска перемалываются в кровопролитных атаках на неприступные доты.
    В Первую мировую войну даже линии окопов с колючей проволокой, пулемётными гнёздами, артиллерией на закрытых позициях становились непреодолимыми. Так, за семь месяцев непрерывных наступательных боев немцы под Верденом продвинулась на 7 км(!). Военные эксперты Запада были уверены в «позиционном тупике»: если полевую оборону усилить долговременной фортификацией, то ее уже нельзя будет прорвать вообще. Красная Армия первой штурмовала долговременные укрепления.
    Для обороны полосы фронта, которую в нормальных условиях должна занимать полевая дивизия, достаточно одного УРовского батальона (в одной дивизии 12 - 16 батальонов). Сколько войск русские сюда не пригонят - не поможет. Финны все равно больше патронов подвезут.

      Из отчета о боевой деятельности 90-й сд при переправе 6-7 декабря: «Высадка танков Т-37 успеха не имела: из восьми танков один попал на МЗП (малозаметное препятствие) на нашем же берегу у воды, четыре танка застряли на подводных камнях вблизи нашего берега, один танк попал на мину или подводное препятствие на середине реки, был перевернут и затонул. Из восьми танков только два достигли противоположного берега одновременно с двумя понтонами. Выбраться, однако, на берег эти танки не смогли вследствие толстой кромки льда у того берега и течения, относившего их при попытке сломать лед… Высаженные на той стороне бойцы рассредоточены на отдельные группы, полузамерзли и, не имея возможности поднять голову, залегли под обрывами крутого берега».

    Март 1940 г. Грязовецкий лагерь НКВД (Вологодская область). Политрук беседует с группой финских военнопленных. В лагере содержалось подавляющее большинство финских военнопленных (от 883 до 1100). «Нам бы работа и хлеб, а кто будет управлять страной, все равно. Раз правительство приказывает воевать, мы поэтому воюем», – таким было настроение основной массы. Двадцать человек пожелали добровольно остаться в СССР.

    «Арни Нити, прибыл на Тайпале в составе пополнения в середине февраля 1940 года. Будучи подносчиком патронов, он был прошит очередью из советского пулемета и при отступлении своих был в бессознательном состоянии брошен в одной из воронок на «гиблом болоте». Открыв глаза, он увидел, как над ним склонились два красноармейца. Обычно в момент боя атакующие, не задумываясь, стреляли в попадавшихся по пути солдат противника. Поэтому Арни закрыл глаза, ожидая последнего выстрела. Однако красноармейцы спрыгнули в воронку, быстро обыскали его самого и содержимое его вещмешка и торопливо выкинули в соседнюю яму найденные там гранаты, а заодно с ними вещи и продукты. Потом, откуда ни возьмись, появились носилки, и солдаты потащили его к своим позициям, проходившим по краю болота. Потом пришел врач, который покачал головой, поцокал языком и сказал пару фраз ни слова не понимающему по-русски финскому парню. После чего разрезал его куртку и накрепко перевязал.
    Арни потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил себя уже в Метсяпиртти, в советском полевом госпитале. Его накормили горячей пищей и даже влили в него стакан водки. Смерть отступила. Затем его переправили в советский тыл, рядовой Нити покочевал по советским госпиталям, побывав в Рауту, Сиркиянсаари и в Ленинграде. В конце концов, он очутился в лагере для военнопленных в глубине России, откуда благополучно вернулся на родину в мае сорокового года».